Известное интервью Уитни Хьюстон Опре Уинфри

Осенью 2009 великая Уитни Хьюстон дала интервью одной из самых уважаемых и любимых женщин США Опре Уинфри.

Разговор оказался необычным. Если раньше Опра всегда приглашала гостей в зал, где присутствовали зрители, то интервью с Уитни проходило тет-а-тет и было показано в записи.

Беседа обещала быть непростой, поэтому телеведущая хотела создать уютную, безопасную атмосферу для Хьюстон, которой пришлось пережить много трудностей.

Уитни Хьюстон о сложном периоде жизни

Неужели ты не понимала, что твой голос – настоящее достояние нации – следовало ценить, дорожить им?

Уитни Хьюстон: Понимала, когда в подростковом возрасте пела в церкви. Однако потом та девочка превратилась в «Уитни Хьюстон», а её жизнь перестала быть только её, стала принадлежать миру. Причём это касалось как голоса, так и моей личной жизни, и бизнеса, и супруга...

Я мечтала об обычной жизни, а средства массовой информации тем временем создавали мне образ: платья, причёска, ролики... И мне так тяжело давалось быть такой постоянно! Однажды захотелось всё оставить, уйти со сцены.

И союз с Бобби Брауном оказался этим бегством. Он дал возможность быть собой.

Да, может на сцене он творил разные сумасбродства, но дома был отличным отцом и настоящим мужчиной. Я была в восторге от того, что он умел контролировать ситуацию, меня. Это казалось чем-то новым, живительным, ведь до сих пор я следила за всем самостоятельно.

Но неужели страсти в любви бывает много?

Уитни Хьюстон: К сожалению. У нас часто случались столкновения интересов. А после выхода на

экраны кинофильма «Телохранитель», жизнь оказалась заполнена только этим.

И всё случилось разом: поездки, признание, песни, ребёнок, супруг, которого я боготворила...

Мне кажется, внутри мужчины что-то переворачивается, когда у его спутницы оказывается так много контроля или популярности. В-особенности, когда у него нет собственной. Может быть, дело в зависти.

Бобби ненавидел получать напоминание о том, что завидует моей известности, возможностям. Он буквально лишался рассудка.

По этой причине я ответила согласием на предложение об участии в шоу «Бобби Браун». Мне было важно, чтобы все узнали, что я его супруга. И понятия не имела, под чем ставила подпись. Я слишком сильно любила его!

В этой любви я теряла себя, постоянно стараясь угождать. Но, к сожалению, теряя себя, теряешь и правильное представление о любви.

А потом в нашем браке стали происходить другие вещи. Сначала были лёгкие наркотики, но потом, когда вышел «Телохранитель», я родила Кристину, в дело пошли сильные.

Муж часто выпивал и становился агрессивным. Эмоционально он постоянно причинял мне боль, но физически – никогда. Я выросла с двумя мальчиками, потому могла дать сдачу, в случае чего. И сражалась бы до последнего.

Мне было так больно... Я была зла, ощущала невыносимую тревогу. И прекрасно понимала, что придёт день, когда произойдёт взрыв.

Наркотики оставались в нашей жизни, ведь только так мы могли заглушить душевную боль.

Моя мать два раза забирала меня. Я сознавала, что этот союз скоро закончится. Тогда я начала вывозить из нашего дома мебель. Так я потихоньку вызволяла оттуда кусочки себя.

Но я ещё оставалась его супругой, и относилась к моим брачным клятвам невероятно серьёзно.

Я продолжила жить с Бобби, но в это время мы не общались целыми неделями. Наши дни проходили так: мы сидели вместе перед телевизором, принимали наркотики. Мы скупали их в огромных количествах и раскладывали по всему дому.

Мне не хотелось петь, я не тосковала по карьере. Зачем она, если у меня всё в порядке с финансами и я могу купить себе всё, чего захочу?

Бывало, я закрывалась и долго не общалась ни с кем. Я смотрела ТВ, слушала музыку и – как ни удивительно – читала Библию.

С Бобби было совсем плохо: он бил посуду, а как-то раз вырезал из нашего общего портрета мою голову. А вскоре начал рисовать глаза. Они глядели на меня отовсюду: со стены, ковров, дверей... Мне стало действительно страшно, я почувствовала, что это не кончится добром.

Я сознавала, что наркотики разрушают меня, пыталась избавиться от них, ложилась на реабилитацию, но ничего не помогало.

Но в один прекрасный день мама пришла вместе с шерифом. У неё с собой было решение суда о моём принудительном лечении. Она сказала, что мне нужно выздороветь, а потом уже со свежей головой решить судьбу своего брака.

Я прошла реабилитацию в центре, а когда вернулась, поняла, что пора всё менять. Я отправилась в Лос-Анджелес, выставила дом на продажу, продала автомобили, предметы интерьера.

Я стала жить у подруги, Бобби не смел приходить к нам. А я не желала проводить жизнь с мужчиной, который намеревался жить иначе, чем я. Я прикладывала столько сил, чтобы остановить весь этот ужас: наркотики и прочее, а он не мог с этим смириться.

Я молилась сутки напролёт. Перед своим уходом, я отправила дочку к семье брата. Гарри и Пэт проживали неподалёку. Они опекали Кристину, когда она училась в пятом и шестом классе. А я тем временем приводила в порядок себя, упорядочивала дела.

А после, хотя и не знала, что ждёт меня, забрала её и отправилась в Калифорнию.

Но Кристина, она сердилась, она не понимала и боролась со мной. Но мне нельзя было сдаваться, я старалась держать её в руках...

А ещё я всё так же ждала мужа. Но он не вернулся. Ни тогда, ни потом.

Моей основной заботой стала моя девочка и то, как она воспринимает отца. Я делала попытки донести до неё правду, но это было невероятно сложно. Кристина не хотела, чтобы я была с Бобби. И моя душа также не позволяла остаться. Все мои родные пытались меня защитить.

А вскоре раздался звонок от моего продюсера Клайва Дэвиса. Он сказал, что не верит, что для меня всё кончено. Он дал мне год, чтобы я приняла решение. Он говорил: «Мир ждёт тебя».

Теперь ты нашла собственные силы?

Уитни Хьюстон: Теперь я знаю, кто мне всегда поможет. Я очень люблю Святой Дух, не променяю его ни на что другое!