Биография Корнилова Владимира Николаевича - стр. 2

Персоналии: Писатели, Поэты, Поэты русские, Прозаики, Критики,

Более лаконично и выразительно тема внутреннего сопротивления человека тоталитарному режиму раскрывается в лирике Корнилова. В стихотворении «Достается, наверно, непросто» (1966) он говорит: «Это высшее в мире геройство / Быть собой и остаться собой. / Устоять средь потока и ветра, / Не рыдать, что скисают друзья, / И не славить, где ругань запретна, / Не ругать там, где славить нельзя». И в повседневной истории Корнилов близки независимые люди, способные противостоять своей особостью, резкой непохожестью на других мощной силе обезличивающего коллективизма, столь характерного для тоталитарных режимов XX в. В стихотворении «Большие батальоны» (1988), с эпиграфом из Вольтера: «Бог на стороне больших батальонов», Корнилов писал о слепой силе безличных масс: «Хоть сила немудрена, / За нею власть и право. / Большие батальоны / Всевышнему по нраву, / И обретает имя / В их грохоте эпоха, / И хорошо быть с ними, / А против них быть плохо. / Но всю любовь и веру / Все ж отдал я не богу, / А только офицеру, / Который шел не в ногу».

В постсоветское время, когда религиозная вера стала возрождаться и даже стала модой, Корнилов неоднократно подчеркивал в статьях и стихах, что он остается атеистом, что он верит не в Бога и Христа, а в человека, в его трудовые, созидательные возможности, в его собственные творческие силы, способные изменить жизнь к лучшему без упования на божественную помощь.

С чувством надежды на изменение жизни к лучшему встретил Корнилов перестройку; сборник стихов, вышедший в 1988, так и назван: «Надежда». В стихотворении «26 апреля» (1986) он заявляет: «Я надеюсь на гласность, / На нее на одну». Однако к свободе, которая пришла с перестройкой, подавляющее большинство советских людей, воспитанных тоталитарным режимом, оказалось неподготовленным: рабская психология была так глубока, что ее невозможно было в короткое время изжить. В стихотворении «Свобода» (1987) Корнилов сам признавался, имея в виду свободу: «Да она несвободы / Тяжелее куда. / Я ведь ждал ее тоже / Столько долгих годов, / Ждал до боли, до дрожи, / А пришла — не готов».

Строго реалистическое художественное мировосприятие и стиль Корнилова больше всего связаны с традициями, которые принято называть некрасовскими. Н.А.Некрасов одним из первых в русской литературе ввел в поэзию суровую и неприглядную прозу повседневной, будничной жизни. По признанию самого Корнилов, в детстве его «первым любимым поэтом был Некрасов», но затем, после знакомства с поэзией Есенина, «Некрасов разонравился навсегда» (Книжное обозрение. 1991. 30 авг. С.8; о том же в стихотворении «Два поэта»). Однако позднее Корнилов заметил: «Из классиков, кроме Пушкина и Лермонтова, больше всех любил Державина. А вообще люблю и сегодня почти всех поэтов, которых любил смолоду. Вот только Некрасова, к которому после Есенина надолго охладел, начинаю вновь перечитывать. А к Державину с его высоким косноязычием и колокольным гулом стиха никогда не охладевал». (Литературная газета. 1997. 19 марта). Из этих признаний Корнилова следует, что его детская любовь к Некрасову, совпавшая с писанием первых стихов, оказала все-таки глубокое воздействие на буднично-прозаический характер и суровый реализм его поэзии. О том, что она не прошла бесследно, свидетельствует и возвращение поэта к перечитыванию Некрасова в зрелую пору.

На формирование интереса Корнилова к прозе жизни и на разговорный характер языка его произведений заметное влияние оказали прозаики и поэты фронтового поколения: В.Некрасов, Г.Бакланов, Д.Самойлов и особенно Б.Слуцкий, которому он посвятил стихотворение «Апрель 45-го года» и «Слуцкий», поэму «Плач по Слуцкому» и заключительную главу книги «Пока над стихами плачут...» (1997).

Персоналии: Писатели, Поэты, Поэты русские, Прозаики, Критики,

•   Гроссман Василий Семенович
•   Радзинский Эдвард Станиславович
•   Бехштейн Людвиг
•   Ильина Елена
•   Бронте Шарлотта

•   Корбен Анри
•   Корбьер Тристан
•   Кордемуа Жеро де